Пол ДиАнно (III)
«Вик Велла продал мне самый первый примитивный осветительный прибор, используемый нами, который он сам и сделал», – говорит Дейв, «затем он придумал свою первую машину для сухого льда. Он прикрепил детали чайника внутри котла от старого пылесоса, мы закладывали туда лед и испарения льда выходили через трубу, которая была выведена при помощи ручки от метлы. Я должен был рано вставать и идти на старый рыбный рынок в Биллингсгейте и просить несколько кусков льда. Они начали меня узнавать, так как это происходило регулярно. После этого они стали откладывать мне большие куски льда». Самой изобретательной вещью, центральной частью шоу, которое Дейв соорудил для группы, была ужасающая маска из папье-маше, которая помещалась по середине занавеса. В ее рот он вставил воронку, через которую выходил сухой лед. Позже вместо дыма стала появляться «кровь», которая била струей из перерезанных вен во время исполнения в конце шоу песни-гимна 'Iron Maiden'.
«Мой друг учился в художественном колледже, он сделал слепок моего лица и мы использовали его для оформления задника сцены», – говорит Дейв. «Это большое, жуткое лицо! И, конечно, мы дали ему кличку, Эдди-голова (Eddie the 'Ead), из шутки, которая ходила в те времена». Дейв Мюррей специально для нас рассказал этот анекдот: «У жены был ребенок, но он родился с одной головой, без тела. ‘Не волнуйтесь’, – сказал доктор. ‘Принесите его через пять лет, вероятно, мы подыщем для него тело’. Прошло пять лет, и вот Эдди-голова, как его называли родители, сидит на камине, и входит отец. ‘Сынок’, – говорит он, сегодня особенный день. Это твой пятый день рождения и мы приготовили тебе подарок’. ‘О, нет’, – говорит Эдди, ‘только не еще одну гребаную шляпу!’»
Дейв Лайтc: «Самый главный момент был во время исполнения 'Iron Maiden'. Мы дожидались фразы 'See the blood flow...' и я выливал искусственную кровь, которая вытекала изо рта маски. Я соорудил это устройство из трубки старого резервуарного насоса, который был соединен с банкой с фальшивой кровью, и мы были готовы к тому отрывку песни и начинали повсюду разбрызгивать кровь, лампочки зажигались, и огни начинали вращаться. Выглядело довольно глупо, я думаю, оглядываясь назад, но никто ничего подобного не делал в тех пабах, где мы играли, поэтому мы думаю, что это была фантастика».
«Я не помню, с чьего лица был сделан слепок для той маски», – говорит Стив Харрис. «Какого-нибудь уродливого ублюдка, кто бы это ни был. Дейв Лайтс сделал эти лампочки вокруг логотипа группы. Были подводные фонарики, и бегающие туда-сюда огоньки. Все было небольшого размера, но благодаря этому нас запоминали. Мы хотели, чтобы нас знали и не забывали. Позади маски был насос, и искусственная кровь извергалась наружу. Каждый вечер Дуги был весь в бутафорской крови! Он был блондин, и ему никогда не удавалось отмыть пятна крови! Я спрашивал его: ‘Ты уверен, что не против этого?’, но знаете, в такие моменты я думал: ‘Очень жаль, если это так’, потому что это была классная часть шоу. А он отвечал: ‘Да все нормально, забей. Это нужно для шоу’. И мы веселились над этим.
Вторая версия головы, появившаяся позже была снова сконструирована Дейвом Лайтcом, только на этот раз маска была из стекловолокна, ее размеры были больше, появились глаза, которые светились в моменты, когда огромные облака красного дыма извергались из искривленного рта в подходящие моменты. Но если сценическое шоу постепенно развивалось в полноценное театральное зрелище, чем оно в последствии и стало, то с музыкальной точки зрения не хватало важного элемента в мозаике — второго гитариста. Какое-то время группа билась за то, чтобы найти подходящего партнера Дейву Мюррею, но никто из них не удовлетворял поставленным условиям. «Сперва мы попробовали гитариста по имени Пол Кейрнс (Paul Cairns), которого мы называли Безумный Мак», – говорит Дуг Сэмпсон, «но это было похоже на… Я не знаю. Но этого не должно было быть. Мы знали, что он нормально справится, потому что он неплохо играл, но, когда он был на сцене, мы знали, что этого не произойдет. Наш первый концерт снова был в Бриджхаусе. Была середина зимы, и на улице был 5-дюймовый слой снега, я бы не стал никого обвинять, если б он остался дома. Но я туда пришел, а Пол еще не появился. Он ушел покупать кожаный пояс или типа того и, естественно, вернулся очень поздно, что не делает ему чести, он опоздал на свой первый концерт».
Но Кейрнса сумел задержаться более чем на 3 месяца. Его сменщик Пол Тодд (Paul Todd) не смог придти даже на один концерт. «Его не отпустила подружка», – вспоминает причину увольнения Стив Харрис. Следующим был Тони Парсонс (Tony Parsons), который присоединился к группе в сентябре 1979 и продержался немногим более двух месяцев. «Он был хорошим гитаристом, но не таким как Дейв, который делал то же самое в 10 раз лучше», – вспоминает Стив. «Много концертов мы играли вчетвером, поскольку Дейв был так крут, что мог многое делать в одиночку. Мы всегда хотели второго гитариста, но угодить Дейву было очень сложно».
Раз уж они играли живьем, собирая толпы, им было по барабану, кто будет стоять на сцене по другую сторону от Дейва. Пол ДиАнно понял, что вскоре группа заключит контракт со студией звукозаписи. «Я подумал, что мы обязательно заключим контракт», – говорит Пол, «хотя бы из-за сумасшедшей реакции, которую мы имели на шоу. А шоу были действительно хороши. Мы были феноменальной концертной группой. Не думаю, что мы это понимали тогда, но мы ими были. Концерты переполнялись чистой агрессией и адреналином. Мы были ровесниками наших фанатов, это позволило собрать огромную банду. Где бы мы ни играли, куда бы не шли, они нас поддерживали».
Один из молодых фанов в те дни был Кит Уилфорт (Keith Wilfort), который позже возглавлял официальный фан-клуб группы на протяжении многих лет. Попав на первое выступление Maiden в клубе Cart and Horses исключительно по стечению обстоятельств (он признается, что позже ему пришлось улизнуть от приятеля барменши, которую он пытался угостить выпивкой), а также, изрядно подзаправившись, в нем «все перевернулось», после того как он услышал великолепно исполненную 'Transylvania'. Однажды вечером, некоторое время спустя, Кит вошел в клуб «Бриджхаус», одетый в самодельную футболку, где на груди гордо красовалось: "CHARLOTTE RULES OK", в честь песни Дейва Мюррея 'Charlotte The Harlot'. Вскоре он появился с более тщательно оформленной футболкой по мотивам "INVASION", украшенной сражающимися викингами и вспышками молнии. Таким образом, Кит стал первым, кто разработал дизайн маек Iron Maiden, предваряя официальные футболки, на которых были простые красно-белые логотипы.
«Мы успешно продолжали колесить и собирались выступить Баркинге», – говорит Стив, «и все фаны из Хакни должны были прийти посмотреть на нас. У большинства из них не было своего транспорта и нам пришлось помочь некоторым из них добраться назад в старой «Зеленой Богине», так мы называли старый фургон, который использовали для перемещений. Но иногда их скапливалось так много, что все просто не помещались, некоторые садились на крышу, и мы их довозили до ближайшей станции. Они были дикой бандой, но они любили группу, а мы их».
Принимая участие в фестивалях под открытым небом, во всевозможных пригородах, таких как Тевиот в Попларе и Уоппинг Парк, группа продолжала увеличивать число постоянных фанатов. Тем не менее, даже до того, как ДиАнно присоединился к группе, стало очевидно, что группе нужно привлекать к себе внимание за пределами восточного Лондона. Они были крутыми у себя во дворе, но это было недостаточно, чтобы привлечь внимание к своим концертам импресарио из звукозаписывающих компаний в Западном Лондоне. Привыкшие часто посещать хорошо известные лондонские площадки, такие как Marquee, Rock Garden, Dingwalls и подобные, большинство агентов крупных звукозаписывающих компаний никогда не слышали о Bridgehouse, равно как и о Plough в Лейтонстоуне, или Harrow в Баркинге все эти заведения группа была способна заполнить до отказа сейчас, с новым певцом.
Стив Харрис: «Проблема была в том, что мы пытались заполучить площадки ближе к центру города, но это было невозможно. Панк заполонил все там и такие клубы, как Marquee просто не хотели ничего знать о волосатых парнях, о которых до сих пор не слышали. Также мы пытались расширить свою аудиторию за пределы Лондона, но никто не хотел приглашать нас наобум, и так нам пришла в голову идея сделать первую демо-запись. В основном, мы делали ее, чтобы завоевать новые площадки. Мы понятия не имели, каким будет результат. Думаю, с того момента, когда мы записали демо, прямо начиная с той минуты, всё пошло как по маслу».
Под впечатлением от демонстрационной записи новой группы Дениса Уилкока и Терри Уопрэма, V1, которую они сделали в Кембридже, в маленькой, но профессионально оборудованной студии Spaceward. «Конечно, наша запись могла оказаться и хуже», – говорит Стив. Здесь было гораздо дороже, чем в большинстве известных им ист-эндских студий, но, как сказал Стив, «Мы решили, что запись в дешевой студии будет неудачным способом сэкономить. Мы понимали, что у нас хватит денег только на одну попытку, поэтому мы хотели сделать максимально лучший звук». Итак, для Maiden была забронирована 24-часовая сессия в Spaceward, которая началась утром 31 декабря 1978 года и продолжалась ровно до следующего утра. Это была новогодняя ночь, время, когда студия обычно закрыта и Стив сторговался, чтобы цену снизили до 200 фунтов, «плюс звукоинженер, согласный работать в канун Новый Года». За эти деньги группа должна была выйти из студии с четырьмя композициями Стива Харриса — 'Iron Maiden', 'Invasion', 'Prowler' и 'Strange World' — аккуратно записанными и готовыми к перезаписи на кассеты для потенциальных агентов и всех, кому это могло быть интересно. К чему группа и приступила.
«Мы не знали, чего ожидать, впервые заходя в студию», – говорит Стив. «Мы надеялись, что хотя бы инженер будет достаточно хорошим для того, чтобы записать нас, и было действительно так. Мы были довольно наивными и в итоге, на наш взгляд, все получилось неплохо. Песни были уже весьма на уровне. Нам не пришлось делать много аранжировок. Они были очень крепкими потому, что мы их играли постоянно на концертах. Мы точно знали, что нам надо делать. Вопрос был только в том, успеем ли мы записать это все сразу. Мы принялись за дело и все трэки были готовы очень быстро. Думаю, большинство партий мы записали с первого дубля».
Дейв Мюррей: «Мы собирались вернуться на вторую сессию через несколько недель, поправить несколько миксов, там-сям добавить кое-какие кусочки, у нас была возможность пока послушать запись в течение пары недель. Дело в том, что они хотели еще 50 фунтов за мастер-пленку, которых у нас не было на тот момент. А когда мы вернулись, через 2 недели, они уже вытерли мастер и записали туда что-то другое. Мы не могли в это поверить! В итоге нам пришлось довольствоваться записанным только за одну сумасшедшую сессию в новогоднюю ночь в Кембридже».
«Мы потратили все деньги, которые у нас были на студию, и нам было негде остаться», – говорит Стив, «мы ютились в кузове фургона. Я никогда не забуду этого — новогодняя ночь, кругом снегопад и мы сидим в кузове фургона, отмораживая себе яйца. Но везучий ДиАнно подцепил одну бабенку в пабе и, о, она спасла нам жизнь! Она пригласила всех нас на вечеринку, и мы там отрубились и немного поспали, а потом пошли к ней домой. Квартирка была однокомнатной, и вся группа завалилась в одном углу. Ну а Пол, естественно, завалил эту птичку в постель в другом углу. Они подождали до того момента, когда, по их мнению, мы должны были заснуть, но мы, естественно, не спали. Мы слышали все, что у них там происходило. Абсолютно все! Это было забавно».
Однако настоящие забавы и веселье начались, когда группа передала копию записи из Spaceward лондонскому ди-джею Нилу Кею, который тогда только начал создавать свое имя на растущей клубной хэви-метал сцене. Кей регулярно устраивал «ночи в стиле хэви-метал» в месте, которое он обозвал Bandwagon Heavy Metal Soundhouse, которое на самом деле было парилкой, пристроенной к пабу «Принц Уэльский», что на Кольце Кингсбери на северо-западе Лондона.
