Нико МакБрэйн (IV)
По прошествии более чем пятнадцати лет, Стив по-прежнему хмурится и качает головой, когда вспоминает, как Клайв «провел большую часть концерта, блюя в ведро около своей установки. Главным, о чем я беспокоился в тот момент, было то, как мы завершим турне. Я думал: ‘Что ж, если мы с трудом справляемся с 45-минутным сетом, что мы будем делать, когда у нас будет собственная двухчасовая программа?’ Вот, что больше всего меня беспокоило в Клайве. В конце концов, в Штатах дошло до того, что я подошел к Роду и сказал: ‘Слушай, я так больше не могу’. И ему пришлось встряхнуть меня и заставить продолжать работать. Не то, чтобы я сдался. Я просто считал нечестным вешать людям лапшу на уши, демонстрируя не все, на что мы способны. Возможно, это звучит слишком заносчиво, но я уверен, что если Maiden хороши не на сто процентов, по мнению многих, мы все равно достаточно хороши. Но только не для меня. Я очень расстраиваюсь, если мы не смогли выложиться, и некоторые выступления в том турне проходили довольно мучительно из-за Клайва. И я не единственный, кого это раздражало, Клайв раздражал всех». «В итоге все это ощутили», — говорит Эдриан. «Когда ты ведешь за собой группу в качестве ударника, все внимание всегда на тебе. В этом весь смысл. И если ты начинаешь прокалываться, это портит все остальное. Особенно игру басиста. Поэтому Стив начал не на шутку злиться на Клайва. Потом ему делали предупреждение, и он всегда отвечал, типа ‘Простите, я не думал, что это так на мне скажется. Я больше не буду’. Затем все шло прекрасно пару концертов, а потом все начиналось снова. Как мне кажется, Клайв прекрасный барабанщик и хороший парень, но, как и в случае с Полом, мы ничего не могли поделать».
К сожалению, Клайв не отозвался на все мои запросы через посредников на предмет того, не хочет ли он изложить свою точку зрения для этой книги. Он не отказался говорить, но и не согласился. Он просто не отвечал. По-правде говоря, было бы неправильным делать какие-то глубокие выводы из этого молчания. Тем не менее, очень жаль, потому что Клайва до сих пор хорошо помнят все члены группы, которые были с ним знакомы в те годы. «Я по-прежнему считаю Клайва лучшим барабанщиком за всю историю группы», — говорит Брюс. «Это совершенно не умаляет достоинств [нынешнего ударника] Нико. С технической точки зрения, Нико, возможно, гораздо сильнее, чем Клайв. Просто у Клайва было невероятное чутье, и этому нельзя научиться. И я до сих пор сожалею, что ему не дали больше времени, чтобы он смог разобраться в себе».
Как ни печально, но в 80-е как раз нехватка времени была обычным делом для Maiden. Эдриан, который как никто другой в группе был близок с Клайвом, наилучшим образом подводит итог всей трагедии, связанной с уходом барабанщика: «К сожалению, я не стал поддерживать с ним связь после его ухода, о чем я сейчас определенно жалею. Да, мы постоянно были в разъездах, но я мог хотя бы раз позвонить. Даже и не знаю, что сказать. В тот день, когда мы собирались ему обо всем сообщить, я и Дейв немного выпили, потому что это было просто невыносимо. Я бы сказал, это произвело на меня впечатление гораздо более сильное, чем мне показалось на тот момент. Дело в том, что во время гастролей мы с Клайвом постоянно отрывались вместе. И какая-то часть меня тогда думала, что, раз мы два сапога – пара, то вскоре придет и моя очередь. Во многом благодаря этим опасениям во время следующего турне я стал вести себя куда более сдержанно. Да, я продолжал прекрасно проводить время, но на время гастролей я стал ограничивать себя в «хождениях в массы». С другой стороны, мне просто надоело выходить на сцену с головной болью».
Как ни странно, барабанщик, которому суждено было сменить Клайва на его посту в Maiden, позже заслужил славу самого отъявленного весельчака на свете. Нико МакБрейн, или мистер В Каждой Бочке Затычка, как он сам себя иронично называет, казалось бы, неуместная замена, учитывая обстоятельства увольнения Клайва? На первый взгляд так, но в столь абсурдных действиях Maiden все же был смысл.
«Вся фишка Нико в том, что… не знаю, как вы это называете, но у него в запасе всегда имеется целый мешок энергии», – говорит Стив. «Понятия не имею, откуда что берется, но где бы он ни торчал накануне, это никогда не скажется плохо на его выступлении. Вообще, мне плевать, что вытворяют люди, но все, так или иначе, боятся меня, потому что я всегда трезв. Я никогда ничего не употребляю. Мне просто пофиг. И я совершенно не осуждаю такие вещи до тех пор, пока это не начинает вредить игре. Это касается как музыкантов, так и тех, кто работает на нас. И Ник никогда не позволяет себе отдачу ниже, чем на 110 процентов. Для меня же, как для басиста, это просто идеально. То есть, с ним не было ни одного случая, чтобы мое выступление прокололось из-за барабанщика, что частенько случалось с Клайвом. Так что, хоть Ник и зовется мистером Тусовка, меня это никогда не волновало — ни раньше, ни сейчас. Я всегда уверен, что в ту минуту, когда мы выходим на сцену, он будет в порядке, и это просто бесценно для меня».
Большая часть группы познакомилась с Нико, когда тот играл в группе Trust, которая несколько раз выступала на разогреве у Maiden в 1981 году. «Они все были французами кроме Нико, который был насквозь английским, как сушеные бобы», – вспоминает Дейви, «поэтому он в основном болтался с нами, и все его хорошо знали». Однако Стив всегда вспоминает тот самый первый раз, когда он увидел Нико во время концерта еще в составе трио McKitty, с которыми Maiden играли на одной площадке на бельгийском фестивале под открытым небом в 1979 году. «Любопытно, что это было наше первое зарубежное выступление, и мы, конечно же, все еще считались полупрофессионалами», – говорит он. «Кажется, Гиллан со своей группой были хэдлайнерами, а Нико играл с Донованом МакКитти (Donovan McKitty), хорошим гитаристом в стиле Хендрикса, а также с Чарли Тумахай (Charlie Tumahai) на басу, который раньше играл в Be-Bop Deluxe, и которого я очень любил. Короче, они вышли, и тут начались все эти проблемы — у Донована МакКитти не заработала гитара, и Чарли с Ником сыграли что-то вроде джема, пока тот разбирался со своей гитарой. Нико был чертовски крут! Как правило, барабанные соло оказываются довольно скучными, но наблюдение за его игрой было самой лучшей частью того концерта».
«В общем, я запомнил его с тех пор, и когда нас покинул Клайв, он был одним из первых, о ком я подумал. Конечно, я был в курсе, что это кадр еще тот, но я был уверен, что нам нужен был как раз такой музыкант. Забавно, но когда через несколько лет к нам пришел Блэйз, Нико как-то подошел ко мне и сказал: ‘Слушай, я слышал, этот парень любитель повеселить народ. Ты уверен, что мы делаем правильный выбор?’ Я ответил: ‘Ник, погоди минутку. Мы уже взяли тебя’. Он призадумался, и сказал: ‘Да, точно’. И мы стали оба ржать, поскольку как раз он сам и стал мистером Весельчаком, причем абсолютно по заслугам! Никогда нельзя знать наверняка, что Ник отчебучит в следующий момент, поскольку он склонен меняться от концерта к концерту. Один день он в настроении, мистер Вечеринка, а на следующий день — он мистер Депрессия, но такой уж он есть. Тем не менее, это ни разу не сказалось на выступлении, а если бы и сказалось, то мы задали бы ему взбучку, он отошел бы, осознав свою вину, понимаете? Ник никогда не имел с этим проблем».
Майкл Генри МакБрейн (Michael Henry McBrain) родился в Хакни, на востоке Лондона, 5 июня 1952 года. Трудно поверить, когда смотришь на него сейчас — на добродушное лицо и руки, сплошь покрытые татуировками, но юного Майкла Генри прозвали Ники еще в детстве из-за того, что (в чем он охотно сознается) «так звали моего игрушечного медведя — Медвежонок Николас. Я был очень привязан к нему, повсюду таскал его за собой, и вскоре вся семья стала в шутку звать меня Ники. За исключением серьезных случаев, когда я становился Майклом».
Он всегда мечтал стать барабанщиком. Никто из членов семьи как таковым музыкантом не был, хотя его отец и являлся большим поклонником традиционного джаза. Так что кумиром молодого Ники стал Джо Морелла (Joe Morella) сразу после того, как он увидел выступление замечательного джазового барабанщика в паузе во время телевизионного выступления Дейва Брубека (Dave Brubeck) в начале 60-х.
«В возрасте примерно десяти лет, я частенько собирал все мамины кастрюли, сковородки, банки из-под бисквита и все остальное, до чего я мог добраться и что при ударе издавало много шума, затем брал пару маминых спиц для вязания и начинал колошматить что есть мочи», – рассказывает он. «Я представлял себя Джо Мореллой, играющим на барабанах. Я мог также взять парочку ножей и начать лупить по старой эмалированной газовой плите, от чего краска, конечно же, начинала откалываться, что приводило маму в бешенство».
В конце концов, дабы спасти мамину плиту, отец сдался и купил Ники его первую барабанную установку. «Мне было лет одиннадцать-двенадцать, и эта установка в те времена называлась John Gray Broadway, которая, фактически, состояла из малого барабана, одного альтового, одной тарелки, двух палочек и двух щеток», – вспоминает он. «Щетки меня совершенно не интересовали, мне хотелось колотить, что есть силы. Но отец заставил меня научиться играть и щетками. Он сказал: ‘Ты должен выучиться играть чем угодно, если хочешь стать настоящим ударником’, и, конечно же, он оказался чертовски прав. Так что, папа, спасибо тебе за это. И я просто-таки обожал эту установку, я чувствовал себя, как свинья в куче дерьма!»
Разумеется, прошло немного времени, как Нико оказался востребован в своих услугах. Барабанщиков было трудно найти, и, как только он присоединился к своей первой школьной группе, то сразу же испытал на себе повышенное внимание. «Мы играли по утрам в субботу», – вспоминает он. «Это было просто охренительно! Я до сих пор помню, все эти каверы. Тогда мы еще не научились сочинять сами. В основном, мы валили ранние песни Stones и всю битловскую ботву».
Что касается музыкальных предпочтений, в отличие от своего отца, Ники начал слушать более современные группы 60-х, такие как The Animals, The Shadows и, конечно же, The Rolling Stones и The Beatles. Однако, как ни странно, свой первый сценический опыт он приобрел в школе танцев Russell Vale в Wood Green, куда он ходил на бальные танцы днем каждую субботу. «Я был настоящим экспертом в старых добрых ча-ча-ча и самбе», – фыркает он с самоиронией, но в действительности он оказался одаренным танцором, который становился победителем во многих танцевальных конкурсах. «Но все это просто куда-то испарилось, как только я стал постоянным ударником».
К моменту, когда ему исполнилось четырнадцать, он уже играл постоянно «на полупрофессиональной установке в пабах и на свадьбах». С возрастом он становился все более универсальным музыкантом, который способен играть не только популярную музыку, но также и в более сложном джазовом стиле. В качестве сессионного барабанщика он стал работать на постоянной основе, что было очень востребованным в 60-е, во времена расцвета музыкального ширпотреба в духе американской эстрады начала века. Нико грузил всю свою нехитрую кухню в отцовский Morris Minor 1000 и отправлялся в дорогу.
«Я просто старая шлюшка», – сознается он. «Я играл все подряд — попсу, фолк, религиозную музыку и рок. Мне было все равно. Я мог играть что угодно, но я не мог прочесть музыку, поэтому мне приходилось чаще играть попсу, и я сделал немало работы на лейбле под названием Young Blood Records, а также на пару с одним парнем из EMI. Получилась своего рода команда — я и басист по имени Брайан Бельшоу (Brian Belshaw), мы были словно переносная ритм-секция, это стало большим опытом для меня. Многие музыканты в группах ведут себя так, будто они пресытились проделанной сессионной работой, как будто это самая скучная вещь на свете. Но мне действительно это нравилось. Если ты барабанщик, тебе трудно постоянно находиться дома и играть наедине с собой. Это не то, что гитарист. Так что мне нравилось это занятие, потому что оно позволяло мне не сидеть дома и играть с совершенно разными ансамблями. Ну и, помимо всего остального, это давало кое-какой заработок, так что подобная деятельность меня вполне устраивала».
